Ученые пытаются найти причины самой холодной зимы в европе. Северная война. Полтавское сражение. Изгнание шведов из Прибалтики

На Западе существует такое мнение, в области военной истории, что наиболее важными своими победами русская и советская армия обязана необъятным просторам и суровому климату нашей Родины. С середины 80-х годов 20-го столетия к этому мнению, как ни печально, присоединяется всё больше соотечественников.Так насколько это мнение обоснованно? Ведь у нас действительно и страна огромная, и климат весьма суров. Может действительно, это не мы врагов бьём, а климат?

Часть I: как он победил шведов летом

Первым разгромленным обычно объявляют шведского короля Карла XII. И вроде всё сходится — зима 1708/1709 годов была необычайно суровой, «птицы замерзали на лету». И шведская армия, ослабленная после этой суровой зимы, была разбита под Полтавой.

Теперь взглянем чуть внимательнее. Карл, наголову разгромив под Нарвой русские войска, счёл Россию несерьёзным противником, и основные силы, под собственным командованием, бросил против польского короля и саксонского курфюрста Августа II. Когда Карл осознал ошибку — русская армия была уже гораздо сильнее и она уже сумела пробить выход к Балтийскому морю.

Карл XII, решив исправить положение, двинул главные силы на Москву. Собственно «русский поход» начался в начале июня 1708 года. Июнь — это совсем ещё не мороз. И Карл идёт на Москву (запомним это). Запасов продовольствия у него на 3 месяца. Но путь от Минска до Могилёва, а это всего 200 км, занял у Карла больше месяца. Темп — менее 6,5 км в сутки. Дальше — хуже. До сёл Стариши и Доброе шведы дошли в самом конце августа. Это примерно 60 км и почти через два месяца после вступления в Могилёв. Ещё тепло, но темп наступления впечатляет.

Дальше Доброго и Старишей на Москву шведы пройти не смогли. Все ещё лето! И Карл идёт на Москву. И вот, в конце лета, шведы, не способные прорваться вперёд, вынуждены повернуть на юг. В целом ряде боёв шведы так и не смогли добиться победы, понесли тяжёлые потери.

Пополнить запасы сытной еды должен был корпус Ливенгаупта, которой насчитывал 16 тыс. солдат и вёл с собой 9 тыс. повозок с боеприпасами и продовольствием. Вынужденный двинуться к югу Карл XII не оказался в месте встречи. Зато Ливенгаупта перехватили русские и у деревни Лесное разгромили шведский корпус. При этом 5 тыс. человек Ливенгаупт сумел привести к Карлу. Но без обоза. То есть положение шведской армии с продовольствием не улучшилось, а ухудшилось. Как раз в это время, в сентябре, начало холодать. Но холод пока вроде ни в чём не виноват.

После потери обоза Ливенгаупта, у Карла осталась одна надежда — встать на зимние квартиры на Украине, куда его зазвал предатель Мазепа. Зазвал, обещая как раз боеприпасы и продовольствие, много продовольствия. И всё это у Мазепы было в его столице, городе Батурине. Ещё Мазепа обещал от 20 до 40 тыс. войска. Но этого у него не было, ибо украинский народ за предателем не пошёл.

Но когда стало известно о предательстве Мазепы, Меньшиков совершил набег на Батурин, разграбил и сжёг его. Карл XII пришёл к «разбитому корыту». Ни продовольствия, ни нормальных зимних квартир.

И тут наступили настоящие холода.

Теперь — о холоде и армии. Человек - теплокровное существо. И он может переносить холод. Но для этого ему нужна тёплая одежда. Но ещё больше нужны возможность отогреться и сытная еда. Возможность отогреться — это зимние квартиры, то есть расквартирование войск в деревнях и городах на зиму, где находящиеся на постое солдаты сидят в тепле домов местных жителей и спокойно подъедают их запасы. Сытому войску, стоящему на зимних квартирах, не страшен никакой мороз.

Но продовольствие, которое учитывалось в планах компании, было потеряно, и шведское под Лесным, и украинское в Батурине. Войско может жить и реквизициями при покорном населении. Но покорного населения не было. Местные жители прятали продовольствие и не отдавали его шведам даже под пытками и угрозой смерти. А ещё эти жители, рекрутированные шведами в проводники, повторяли раз за разом подвиг Сусанина, да ещё сообщали Петру о каждом перемещении шведов.

С расквартировкой тоже не получилось — русская армия, сама не отдыхая, не дала встать шведам на зимние квартиры. Она постоянно давила на шведские войска, вынуждая их перемещаться с места на место и не давала прорваться в менее разорённые и более населённые части Украины. Например, штурм шведами Веприка пришёлся на самые морозы - на середину января.

Весной 1709 года, пытаясь вырваться из разорённой области, Карл XII приступает к осаде Полтавы, где несёт потери и тратит оставшиеся скудные боеприпасы. И вот, в середине лета (опять тепло), 27 июня 1709 года, армия Карла XII наголову, полностью разбита и истреблена русской армией Петра I.

Вот мне интересно — неужели именно генерал Мороз победил? Именно он уничтожил шведский корпус с обозом при Лесной? Именно он сжёг Батурин? Именно он сражался в Веприке? Именно Мороз, жертвуя жизнью, водил шведов кривыми дорогами, чтобы они не успели к Стародубу? Что-то не похоже. Больше похоже на поговорку про «плохого танцора».

Часть II: как он победил Наполеона летом

Следующей значимой жертвой «генерала Мороза» пал не кто-нибудь, а сам император Наполеон, повелитель и победитель почти всей Европы, объединённой под его властью.

По наиболее распространённой среди обывателей версии, Наполеон вторгся в Россию с огромной армией. Русские отступали «за край Земли». Не сумев навязать русским решительной битвы до последнего солдата, Наполеон дошел до самой Москвы и взял её. Но страшная русская зима и бескрайние просторы угробили «великую армию» французского императора.

И опять, вроде, сходится. Просторы действительно бескрайние, не европейские. И жалкие остатки армии Наполеона вырвались из них как раз зимой - замерзшие, уставшие и голодные. Точно - как есть просторы и морозы загубили, больше некому!

Переходим к внимательному рассмотрению проблемы. И стараемся не подвергать действия воюющих сторон никаким «лозунговым» оценкам. Только факты в их логичной последовательности.

Вторгнувшаяся в Россию армия Наполеона действительно была огромной. «Великая армия» насчитывала 444 тыс. человек, да ещё около 170 тыс. в виде резервов и пополнений пересекло границу России уже в ходе войны. Всего — более 600 тыс.

Вторжение началось летом, 12 июня (морозов ещё нет). Вторгались эти войска не единым кулаком. И после отхода русских войск от границы стали видны направления действий корпусов «Великой армии».

Корпус Макдональда (32 тыс.) двинулся на Ригу, обеспечивая северный фланг вторжения. Корпус Удино (37 тыс.) наступал на Санкт-Петербург. Корпус Сен-Сира (25 тыс.) занял Полоцк. Южный фланг обеспечивал начавший наступление на 3-ю армию Томасова корпус Шварценберга (34 тыс.), который был подкреплён корпусом Ренье (17 тыс.). Остальные силы Наполеона ринулись за отступающими русскими 1-й и 2-й армиями - на Москву.

И вот в середине и конце июля произошли важные сражения. В битве под Кобрином 3-я армия Тормасова остановила корпуса Шварценберга и Ренье. В битве под Клястицами корпус Витгенштейна разбил Удино, остановив наступление на Санкт-Петербург и вынудив Наполеона бросить на поддержку Удино корпус Сен-Сира.

Всё ещё тепло, даже жарко.

В начале августа происходит крупнейшее по участвующим силам сражение кампании — битва под Смоленском. И опять нет решительной победы Наполеона, хотя русские отступают. В этом сражении у Наполеона 180 тыс. человек. И после него он оставляет в Смоленске корпус Виктора (33 тыс. на начало войны). В конце августа — знаменитое сражение при Бородино. В нём у Наполеона — уже 135 тыс.

Лето продолжается, хотя и клонится к закату.

Но Москву Кутузов оставил без боя. В начале сентября Наполеон во главе 100-тысячной армии вступил в Первопрестольную.

Ещё совсем тепло на улице. Но согласитесь, когда смотришь на усыхание французской армии — тянет холодком. И ещё более зябко становится, когда узнаёшь, что в России проводятся один за другим рекрутские наборы и созывы народного ополчения. Всего за 1812 год было поставлено под ружьё 400 тыс. рекрутов и 280 тыс. ополченцев. Все русские корпуса и армии получали пополнения, которые вооружались, проходили обучение и вливались в строевые части.

И когда Наполеон, ничего не высидев в Москве и даже не сумев выпросить мира, стал прорываться на юг (как и Карл, но с другой стороны), — он имел армию уже меньше русской. В самом начале октября (прохладно, но никак не морозы) французский император покидает Москву во главе 70-тысячной армии. И в это же время 26-тысячный корпус Мюрата, наблюдавший за главными силами русской армии терпит поражение под Тарутино, теряя 4 тыс. человек.

Попытка Наполеона прорваться мимо русской армии привела к сражению под Малоярославцем. Французы взяли город, потеряв 6 тыс. человек, но прорваться на юг не смогли. Французская армия имела в этом сражении 70 тыс. против 90 тыс. русских и 360 орудий против 600. Но, кроме этого, у французов не хватало конного состава, а боекомплекта было на один крупный бой. Всё-таки решение сидеть в Москве, рассчитывая на единственную, очень длинную и постоянно прерываемую партизанами коммуникацию, оказалось не самым удачным.

Не сумев прорваться в неразорённые области (всё, как у Карла), Наполеон вынужден был начать отход по разорённой Смоленской дороге. Он пытался оторваться от преследующей его русской армии хоть на немного. Поэтому до Вязьмы (200 км) он домчался за 5 дней. 40 км в день — отличный темп отступления. И всё ещё по-осеннему тепло. Наполеон стремился оторвавшись, отойти к Смоленску, где рассчитывал пополнить запасы продовольствия и боеприпасов, присоединить корпуса Удино, Сен-Сира и Виктора и таким образом обезопасив себя, встать армией на зимние квартиры.

Под Вязьмой русский авангард догнал французов, и это стоило Наполеону ещё 8 тыс. человек. В этом же месяце Витгенштейн под Полоцком разбил Сен-Сира (минус 8,5 тыс. человек) и под Чашниками маршала Виктора. Но основные потери Наполеону наносило стремительное отступление, напоминавшее бегство.

Как писал Ермолов, «скорость, с которой идёт неприятель, так велика, что без изнурения людей догнать его невозможно».

Наблюдения Платова ещё интереснее: «Неприятель бежит так, как никогда никакая армия ретироваться не могла. Он бросает на дороге все свои тяжести, больных, раненых, и никакое перо историка не в состоянии изобразить картины ужаса, которые оставляет он на большой дороге».

Под Ляхово партизаны разбили и взяли в плен бригаду генерала Ожеро — 2 тыс. пленных.

К Смоленску у Наполеона добежало менее 40 тыс. деморализованных и измученных солдат. Там к ним присоединились деморализованные и измученные остатки корпусов Виктора, Сен-Сира и Удино.

В эти же дни корпус Шварценберга на юге, узнав о приближении русской Дунайской армии, ушёл в родную Австрию. На севере главная сила корпуса Макдональда, прусский корпус Йорка, перешёл на сторону русских. Сам Макдональд с жалкими остатками войск отступил за Неман. То есть у Наполеона от «Великой армии» осталось примерно 60 тыс. человек, почти без конницы, почти без артиллерии и боеприпасов.

И вот на пути от Смоленска к Орше, под Красным, Кутузов снова перехватил французов. И - внимание! - это первое сражение войны 1812 года, когда выпал снег. Правда морозец был ещё так себе — всё-таки только середина ноября. Но французская армия, прорывавшаяся, по сути, через устроенный русской артиллерией «огненный коридор», да ещё и потерявшая весь арьергард, — потеряла под Красным 6 тыс. убитыми и 26 тыс. пленными.

И вот остатки «Великой армии», около 30 тыс. человек, отступают к Березине, где, уже при реальных морозах, Наполеон умудряется обхитрить Чичагова и отбросить Витгенштейна. Он переправляется через Березину, но его измотанные войска отказываются идти дальше и складывают оружие. С императором уходит только его «Старая гвардия» - 9 тыс. человек. Вот на её плечи и ложится отступление при настоящих морозах.

А что же непобедимый «генерал Мороз»? Он так и засиделся на летних квартирах. Наверное, по русскому лентяйству.

Раз уж мы заговорили об истории, напомню вам

Остановимся, как бы необычно это было, по зиме 1708-1709 pp.: после 1684 и tutti quanti1 это первая «максимальная» зима, о которой хорошо известно, согласно термометрический измерениями той епохи. Как утверждает Юрг Лютербахер3, в январе-феврале 1709 зарегистрировали найсиль- ниши холод за последние 500 лет с ниже на 3 ° средней температурой в Европе и Западной России! Такая зима может наблюдаться очень редко, как свидетельствуют последние три века. Принимая во внимание нынешнее потепление, «1709» может произойти только раз в сто тысяч лет! Парадоксально, но эта зима наступила в момент достаточно ясного потепления, росло в зимних средствах (1685-1738): следствие многолетней, мижстолитньои или столетней изменчивости со средними темпами (XVIII в.) По сравнению с очень длинным мижстолитним термином, grosso modo остается типичным для МЛП.

По данным КПфистера, можно было измерить продвижения вниз от 0 ° С в течение 5-7 января 1709 К югу надвинулась волна арктического ветра температурой -20 ° С со скоростью 40 км / ч. Полуночи 7 января она достигла Пиренеев, неся мгновенную смерть перпиньянським маслам и лимонным деревьям. Карта Лашивера 1709 визуально изображает это вторжение арктического ветра от Ирландии до Средиземноморья, морозную волну, находится на востоке антициклона Азорских островов, который сам вытеснен далеко на запад Испании и юго-запад Марокко. Эта зима 1709 p., Достаточно ровная в протяженности, насчитывает не менее семи волн сильного холода, которые пронумерованы в продолжение прохладного лета 1 708 p.: октябрь (1), ноябрь (2), декабрь 1708 (3), январь (4), 4-10 февраля (5), 22 — конец февраля (6), 10-15 марта (7). Больше всего человеческих жизней унесла тяжелая четвертая волна. К тому же она уничтожила зерновые, не имели защитного слоя снега — выжить можно было благодаря ячменя, который засеяли следующей весной, как еще советовал Колумелла1. По утверждениям К.Пфистера, антициклон сибирского типа с потоками полярного воздуха должен был прийти с востока или северо-востока, последствия которого ощущались только в Неаполе и Кадисе: реку Эбро в Испании сковал лед. В Стокгольме лед не сходил еще в апреле, даже если по эффекту маятника Гренландия уже от него освободилась. В Париже 19 дней подряд термометр оставался на отметке -10 ° С. Средиземноморские оливковые рощи были уничтожены, их заменили виноградниками. Даже если катастрофа не тождественна голода 1693, замечаем рост смертности; растет цена на пшеницу — от 9 ливров за сетье2 в июне 1708 до 45 ливров в мае-июне 1709 p., в пять раз меньшей мере! Все реки и озера затянуты льдом, от Риги в Стокгольм, Неаполя и Кадиса. В меньшей степени затронуло более океаническую Англию; но Лондон узнал период заморозков, начиная

от Рождества до конца марта. Это касается всех северных стран, как и Франции, Италии, Испании; частично моря под берегами покрылись льдом; Балтика остается подо льдом еще 8 апреля 1709 p., Как и реки — в городе Намюр скована река Маас. Боденское и Женевское озера можно объехать экипажем. Уничтожены многочисленные виды насекомых и птиц; деревья замерзли до заболони1, о чем свидетельствуют кольца деревьев. На юге Франции, вероятно, холоднее, чем в Париже; Прованс теряет свои апельсины. Люди едят асфодил2, клищинець, пырей. Хлеб с овса подают даже на стол мадам де Ментенон… Зрелищная оттепель вызывает большие Ледоходная наводнения на Луаре, ломая деревья на своем пути. Конечно, итог, меньше чем в 1693-1694 pp. (тогда на 1300 000 смертей больше!), поднимается для Франции на 600 000 дополнительных смертей (холод 1709 p., недоедания, а следовательно, сопроводительные эпидемии).

Северная война. Полтавское сражение. Изгнание шведов из Прибалтики

1 апреля 1709 года шведский авангард в числе 300 человек появился у Полтавы. Зимой 1708-1709 годов город был сильно укреплен. Гарнизон Полтавы состоял из 4200 солдат регулярного войска и 2600 ополченцев при 28 пушках. Комендантом города был полковник Алексей Степанович Келин. Территория крепости представляла собой прямоугольник размером 1000х600 метров. Предместья города русские сожгли еще до подхода шведов. Город окружал земляной вал, на котором располагался бревенчатый палисад, перед валом был глубокий ров. На валу имелось несколько деревянных башен.

24 апреля к Полтаве подошла шведская дивизия Шпера в составе восьми пехотных полков, а 28 апреля под Полтавой стояли уже основные силы шведов во главе с Карлом XII . В 28 верстах от Полтавы в Будищи был отправлен "обсервационный" отряд генерал-майора Росса в составе двух пехотных и двух драгунских полков.

Шведы начали правильную осаду, поскольку три попытки взять город штурмом были отбиты. Шведские траншеи были вырыты почти у самых городских валов. Шведы экономили боеприпасы, да и с артиллерией у них было негусто. Они прорыли несколько подкопов, но взорвать фугасы не удавалось, поскольку русским каждый раз удавалось их обезвредить.

С валов в шведские траншеи русские постоянно кидали камни, поленья, гнилые корни и дохлых кошек. Шведы отвечали тем, что тоже кидали камни, - так близко находились друг к другу воюющие стороны. Был случай, когда самому королю попала в плечо дохлая кошка. Шведы ответили на это неслыханное оскорбление таким шквалом ручных гранат, что русские несколько дней не позволяли себе подобных дерзостей. Как писал шведский историк Петер Энглунд: "Русские "охотники" постоянно подкрадывались и стреляли в шведских солдат, рывших траншеи. Дня не проходило, чтобы кто-нибудь из шведов не расстался с жизнью. За один день на одном месте погибло пять шведских караульных. Все они были убиты "снайперскими" пулями, размозжившими им головы".

Любопытно, что еще в самом начале осады Полтавы запорожцы утерли нос как шведам, так и русским. Группа казаков во главе с кошевым Гордиенко в сопровождении шведов проходила в нескольких сотнях метров от полтавского вала. Оттуда полетели русские ядра. Кошевой в ответ приказал сотне казаков приблизиться к городу. "Сотня казаков приблизилась на расстояние 500 шагов и выстрелила в москалей. Выстрел этот оказался столь метким, что 40 человек русских солдат свалились замертво. В это же время один из запорожцев, заметив на башне русского офицера в мундире с галунами, пустил в него один выстрел и тем выстрелом свалил замертво несчастного офицера".

Понимание, что помощи ждать неоткуда, и определило решения шведского командования. Дальше оттягивать было бессмысленно. В своих расчетах приходилось полагаться исключительно на себя. Сидеть и в бездействии ждать дальше было невозможно из-за недостатка продовольствия. Карл решил атаковать русских на рассвете 27 июля.

К этому времени под его начальством было 18 батальонов пехоты (8200 человек) и 4 пушки, 109 эскадронов конницы (7800 человек), Валашский полк (12 эскадронов иррегулярной кавалерии, 1000 человек). В осадных укреплениях под Полтавой находились 2,5 батальона пехоты (1100 человек), 4 эскадрона конницы (200 человек) и 2 пушки. В обозе находилось 2,5 эскадрона кавалерии (200 человек), небольшой отряд пехоты, 3000 гетманских казаков Мазепы, 8000 запорожцев, 28 орудий (21 пушка в 3-6 фунтов, две 16-фунтовые гаубицы, 5 мортир в 6 фунтов. Вне поля битвы в низовьях реки Ворсклы находилось 1800 кавалеристов. Кроме того, в лазаретах при обозе было 2250 раненых и больных. При войске состояло около 1100 чиновников, около 4000 нонкомбатантов (конюхов, денщиков и рабочих) и 1700 жен и детей солдат и офицеров.

Чтобы более не возвращаться к "опереточному королю Стасю" скажем, что после разгрома шведов в Померании он нашел себе нового хозяина - французское правительство - и отправился в Париж. В 1725 году Лещинскому удалось выдать свою дочь за 15-летнего французского короля Людовика XV . В 1733-1734 гг. французы попытались вновь усадить Станислава на польский престол, но потерпели неудачу. Больше С. Лещинский никогда не увидел Польши, он умер в 1766 году в Люневиле. Через 8 лет его внук Людовик XVI стал королем Франции.

Полтавской викторией поспешила воспользоваться и Дания, чтобы вернуть свои провинции, потерянные в начале Северной войны. 11 октября русский посол в Дании князь В.Л. Долгоруков подписал в Копенгагене союзный договор с Данией.

После Полтавы Петр решил окончательно очистить от шведов Эстляндию и Курляндию, где шведские гарнизоны все еще удерживали ряд городов. Самым укрепленным среди них был город Рига. Его защищал гарнизон численностью 13,4 тысяч человек под началом генерала Нильса Штремберга. Крепостная артиллерия насчитывала 563 пушки, 66 мортир и 12 гаубиц.

К Риге прямо из-под Полтавы двинулась 40-тысячная русская армия под командованием фельдмаршала Б.П. Шереметева. Кроме того, некоторые части и осадная артиллерия из центральной России были отправлены на стругах и лодках с верховьев Западной Двины. Армия Шереметева двигалась крайне медленно, лишь в начале октября 1709 года она подошла к крепости Динабург (нынешний Даугавпилс). Обратим внимание читателя на то, что Динабург был в то время польским городом, но русские войска передвигались по Польше как у себя дома. Грабежи и реквизиции, естественно, производились в тех же масштабах, что и в России. Под реквизицией здесь и далее автор подразумевает грабеж мирного населения, санкционированный лично царем либо высоким начальством, а такие же действия, производившиеся солдатами и младшими командирами по собственному почину, автор именует просто грабежом.

Из Динабурга основные силы армии Шереметева пошли к Риге по правому берегу Двины, а четыре драгунских полка генерала-поручика Р.Х. Боура и донские казаки атамана Митрофана Лобанова шли левым берегом. 15 октября русские вступили в шведские владения и 27 октября осадили Ригу. Одновременно была осаждена небольшая шведская крепость Динамюнде (Усть-Двинск) в семи километрах от стен старой Риги, на берегу моря в устье Западной Двины.

10 ноября под Ригу прибыл Петр I . Спустя четыре дня началась бомбардировка города. Однако особых повреждений ни стены, ни город не получили. Русскому командованию пришлось отказаться от штурма и ограничиться блокадой города. Эту задачу царь поручил шеститысячному отряду князя А.И. Репнина. Остальные войска ушли на зимние квартиры в Курляндии и Литве. Петр уехал в Санкт-Петербург, Шереметев - в Москву.

Тем не менее, обстрел Риги продолжался. 12 декабря от попадания мортирной бомбы загорелась крепостная башня, в которой находились запасы пороха. Сильный взрыв лишил осажденных части порохового запаса и произвел гнетущее впечатление на горожан.

Несмотря на блокаду, зимой 1709-1710 годов рижане систематически получали продовольствие и боеприпасы из Динамюнде, куда они доставлялись морем. Чтобы прервать эту коммуникацию шведов, Петр специально прислал под Ригу своего фаворита Меншикова с указом: "от прихода неприятельских кораблей к Риге большую обсервацию иметь, и что принадлежит к пресечению неприятельской коммуникации устроить". Далее в указе говорилось: "для принятия с моря неприятельских судов" перегородить Западную Двину "бревнами с цепьми и сделать несколько прамов и на них поставить пушки".

Исполняя царский указ, Меншиков и Шереметев построили свайный мост через Западную Двину. Перед мостом были протянуты связанные цепями бревна. На обоих берегах реки возле моста построили батареи с тяжелыми пушками калибра 12, 18 и 24 фунтов. Той же зимой в верховьях Западной Двины близ Торопца корабельный мастер В. Шленграф построил два речных прама и пять малых судов, которые после схода льда отправили к Риге.

Эти мероприятия не замедлили сыграть свою роль уже 28 апреля 1710 года, когда девять небольших шведских судов попытались пройти от Динамюнде к Риге. Шведы попали под сильный огонь русских батарей и, не сумев форсировать заграждения на реке, вернулись обратно. А 29 апреля вернулась к Риге с зимних квартир вся армия Шереметева.

10 мая осаждающие получили существенное подкрепление - несколько десятков осадных пушек и мортир, которые доставил по реке генерал-поручик Я.В. Брюс. Русская армия начала подготовку к масштабной бомбардировке Риги и штурму. Однако 14 мая в ее лагере началась "моровая язва" - эпидемия чумы, занесенная, по-видимому, через Курляндию из Пруссии. В результате русский осадный корпус с мая по декабрь 1710 года потерял 9800 человек. Чума проникла и за стены Риги. Людей в городе умерло очень много, источники приводят различные цифры умерших от чумы, максимальная (явно завышенная) среди них - 60 тысяч человек.

Из-за эпидемии русскому командованию пришлось отложить штурм, но оно решило усилить блокаду, чтобы вынудить город сдаться, не доводя дело до штурма. Для этого войскам поставили задачу овладеть предместьями Риги и установить в непосредственной близости к городу мортирные батареи. Сделать это должны были бригадир Штаф и полковник П.П. Ласси с отрядом численностью 2400 человек. В ночь на 30 мая Штаф атаковал правый фланг шведских укреплений и ворвался в предместье. Шведы, бросив пушки, отошли за стены города. 31 мая Ласси закрепил успех Штафа, войдя в предместье с левого фланга. В результате положение осажденных еще более ухудшилось. Русские войска развернули интенсивные инженерные работы и постепенно приближались к крепостным стенам. В занятом предместье были установлены три мортирные батареи (14 мортир).

С началом навигации шведский флот попытался оказать помощь осажденному городу. Под Динамюнде сосредоточилась эскадра в составе 24 судов. Ее появление вызвало "необычайную радость" среди осажденных. Но высадить десант противнику не удалось. Все его атаки отбивали русские батареи с обоих берегов Западной Двины. 9 июня трем шведским судам удалось прорваться к Риге, но огонь с русских батарей заставил их отойти назад к Динамюнде. В конце концов, вся шведская эскадра ушла в море и более не появлялась в устье Западной Двины.

В первых числах июня 1710 года русское командование вновь начало готовиться к штурму. Шереметев предложил шведскому командованию сдать город, однако граф Штремберг ответил отказом. 14 июня русские начали интенсивную бомбардировку Риги. В течение 10 дней (с 14 по 24 июня) было выпущено 3380 бомб. Лишь 25 июня Штремберг наконец вступил в переговоры с русскими. К этому его побудили не столько бомбардировки, сколько требования немецкого населения города (дворянства, купечества и духовенства) о прекращении боевых действий. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что после Полтавы шведы проиграли войну окончательно и бесповоротно.

Переговоры о сдаче Риги продолжались более недели, наконец 4 июля был подписан акт о сдаче города. Согласно условиям капитуляции, шведский гарнизон имел право свободно покинуть город. И действительно, 5132 солдата во главе с графом Штрембергом под музыку вышли из города. Однако, как и в других аналогичных случаях, русские нарушили условия капитуляции. Так, генерал-майор Альфендель и 351 человек офицеров и солдат были сразу оставлены в плену как лифляндцы из завоеванных русскими городов. В городе были арестованы 22 члена магистрата и 610 горожан.

Победителям достались 561 пушка, 66 мортир и 7 гаубиц. Сообщая в Москву о взятии Риги, Шереметев писал: "С божьей милостью мне удалось с главным лифляндским городом Ригой, который до сего времени никогда и никакими средствами не был взят и во всей Европе непреступной девственницей считался, обручиться и привести его, как невесту, к честному соглашению".

4 июля князь Репнин вступил в город с шестью пехотными полками. 12 -июля в Ригу торжественно въехал и сам Б.П. Шереметев. Возле Карлусовых ворот магистрат преподнес ему золотые ключи от города. В кирхе Шереметев принял присягу Петру от курляндского дворянства и духовенства. Шереметев подтвердил все духовные и гражданские права рижан. 30 сентября Петр в Санкт-Петербурге подтвердил капитуляцию, подписанную Штрембергом и Шереметевым, но велел задержать в плену весь шведский гарнизон. Сам Штремберг был доставлен к царю в Петербург, а позднее обменен на русского генерала Вейде.

После взятия Риги основные русские силы подошли к крепости Динамюнде. Ее гарнизон в самом начале боевых действий составлял 1200 человек, позже морем прибыли еще 700 человек. Но во время эпидемии чумы свыше 90 процентов гарнизона умерло, так что оборонять крепость было попросту некому. 8 августа комендант Динамюнде К.А. Штакельберг капитулировал. В Динамюнде русским досталось 198 пушек, 14 мортир и 13 гаубиц.

После взятия Динамюнде русские войска двинулись к небольшой шведской крепости Пернов (Пярну), расположенной на восточном берегу Рижского залива в устье реки Перновы. Крепость Пернов была вооружена 201 орудием, а ее гарнизон первоначально составлял около тысячи человек, однако ко времени подхода русских большая часть его гарнизона тоже умерла от чумы. 14 августа гарнизон Пернова капитулировал после нескольких выстрелов. Из крепости вышли всего лишь 120 солдат и офицеров, остальные стали жертвами чумы. В крепости русские обнаружили 183 пушки, 14 мортир и 4 гаубицы.

Одновременно небольшой русский отряд занял остров Эзель. Единственный укрепленный пункт острова - крепость Аренсбург была занята "без всякого сопротивления от неприятеля". Здесь в качестве трофеев русским войскам досталось 66 пушек и 4 мортиры.